Предлагаем вниманию читателей два текста бывшего работника Общего отдела ЦК КПСС Юрия Мурина, в которых он описывает его функции и делопроизводство:
- статья "Забудьте обо всем, что узнали здесь".
- фрагменты из статьи "О делопроизводстве и архивах Общего отдела ЦК КПСС в 1960-х - 1980-х годах".
Мурин описывает свое знакомство с секретными протоколами к пакту Молотова-Риббентропа и закрытым пакетом с катынскими документами - о последнем он знал уже в 1986 году.
Документ 1: статья "Забудьте обо всем, что узнали здесь" из Совершенно секретно номер 2 от 02.2008.
Еще в самом начале работы в Едином архиве Общего отдела ЦК КПСС я узнал, что фонды Архива Политбюро имели особую значимость. А после перевода в Архив Политбюро мне самому пришлось познакомиться с существовавшим там режимом. Несекретных документов в Архиве почти не было. Документы имели, как правило, наивысшие грифы секретности: «Конфиденциально», «Строго секретно» (на правах шифра), «Строго секретно» (из О.П.), «Особой важности» и «Особая папка».Считать категорически секретным
8 ноября 1919 года по инициативе Сталина принимается постановление Политбюро, обязывавшее секретарей ЦК Н. Н. Крестинского и Е. Д. Стасову «обследовать порядок размножения, хранения в Секретариате ЦК протоколов заседаний, особенно Политбюро, и ввести такой порядок, чтобы с протоколами было ознакомлено минимальное количество товарищей». В результате признали целесообразным «решений по наиболее важным вопросам не заносить в протокол, а товарищу Крестинскому отмечать их себе для памяти и личного исполнения». Термин «Особая папка» появился, судя по протоколам Политбюро, в начале 1920-х годов, еще при жизни Ленина, и относился к документам, с которыми можно было знакомить только особо доверенных лиц.
Широко применять этот термин начали во времена Сталина, после 1923 года, когда наиболее важные документы откладывались в «Особую папку» – с ней можно было знакомиться лишь по специальному разрешению. Работа с документами ОП велась отдельно от документов с грифом «Совершенно секретно». Выдачу из архива документов ОП мог санкционировать только заведующий Общим отделом или его первый зам.
В наше время после рассекречивания документов ОП в средствах массовой информации появилась странная терминология типа: «Особая папка НКВД», «Особая папка Берии», «Особая папка Сталина» и т. д. В действительности таких «папок» не существовало. Это был делопроизводственный гриф партийных документов наивысшей секретности, означающий: «Совершенно секретно особой важности «Особая папка» или, для краткости, просто «Особая папка».
Закрытые пакеты или конверты также имели свою историю. Стоит только вспомнить о «Письме к съезду», продиктованном Лениным за год до смерти в декабре 1922 года – январе 1923 года, где давалась характеристика членам Политбюро. Секретарь М. А. Володичева вспоминала, что Ленин «потребовал все, что он диктует, хранить в особом месте под особой ответственностью и считать категорически секретным». Вскрыть конверт имел право только сам Ленин или его жена Крупская.
Закрытые пакеты из Архива Политбюро выдавались под расписку в учетной карточке специальному доверенному лицу и только по распоряжению заведующего Общим отделом. Любое несанкционированное вскрытие пакетов пресекалось. В беседе с заведующими секторами Общего отдела 28 июня 1976 года К. У. Черненко говорил: «Нам нужно разрабатывать единый, твердый и жесткий порядок хранения особых документов… Есть категория документов, на которых написано, что без соответствующего разрешения не вскрываются пакеты с этими документами, а условность эта даже в шестом секторе не исполняется. Почему? Очевидно потому, что ослабили внимание, а контроля нет».
Свой упрек Черненко адресовал заведующей Архивом Политбюро (VI сектор) Т. К. Силиной, которая лично занималась документами ОП и закрытыми пакетами. Вскоре ей предложили уйти на пенсию. В настоящее время все закрытые пакеты вскрыты и приобщены к соответствующим архивным делам Политбюро.
Самые особые папки
Закрытых пакетов в Архиве Политбюро насчитывалось около 1500 штук. В них находились журналы с краткими записями заседаний Политбюро за 1965-86 гг., письма членов Компартии Чехословакии советскому руководству с просьбой о вводе советских войск в Чехословакию. В пакеты также закрывали наиболее важные документы по выпуску новейших образцов военной техники, по предстоящим испытаниям ядерных зарядов, пускам ракет и т. д. На пакете с решением Политбюро о вводе ограниченного контингента в Афганистан было написано: «О положении в А.».
В 1986 году мне стало известно о существовании в Архиве Политбюро закрытого пакета №1 с надписью «О поляках, постановление Политбюро П 13/144 от 5.III.1940 г., записка НКВД СССР (Берия) 794/Б, март 1940 г.». Это были документы, относящиеся к расстрелу военнопленных польских офицеров, так называемое «Катынское дело». Вскрывать этот пакет имел право только Генеральный секретарь ЦК КПСС. С содержанием документов были ознакомлены все лидеры СССР, от Хрущева до Горбачева. Последний раз пакет №1 вскрывали 24 декабря 1991 года, и он был вновь запечатан с пометками «Справок не давать» и «Без разрешения руководителя аппарата президента СССР не вскрывать».
Накануне сложения своих полномочий президент СССР Горбачев ознакомил президента РФ Ельцина с содержанием документов, представляющих наивысшую государственную тайну, в том числе с документами о расстрелах польских офицеров в 1940 году и с секретными протоколами советско-германского пакта 1939 года. Горбачев, очевидно, полагал, что передача этих документов Ельцину возложит на того ответственность за их дальнейшую судьбу. Но Ельцин поступил иначе. Документы были возвращены в Архив президента СССР, а спустя неделю сам архив был переподчинен Ельцину. Таким образом, вина в сокрытии документов о расстрелах польских офицеров и подлинников секретных статей советско-германского пакта 1939 года оказалась возложена на Горбачева.
В 1992 году члены президентской комиссии под председательством генерала Волкогонова «обнаружили» этот пакет и обнародовали его содержание. Во второй книге «Ленин. Политический портрет» Волкогонов пишет: «Мне и еще трем членам президентской комиссии удалось отыскать в залежах цековских сверхсекретных архивов этот потрясающий до ужаса документ».
Содержание записки Берии Сталину и постановления Политбюро ЦК от 5 марта 1940 года о расстрелах 21857 польских офицеров оказалось настолько жестоким, что в их подлинность не хотелось верить.
В материалах суда над Берией и его пособниками в декабре 1953 года эта записка и постановление Политбюро по понятным причинам не упоминались. А позднее нашлись «исследователи», объявившие эти документы фальшивками. Например, в статье В. Вишнякова, опубликованной в «Правде» 28 марта 1996 года, говорилось, что документы Политбюро, относящиеся к расстрелам польских офицеров в 1940 году сфабрикованы какими-то «неогеббельсовцами» в 1991-1992 годах.
Подлинники – уничтожить!
Работая над выявлением документов по советско-германским отношениям за предвоенный период, я обратил внимание на несколько небольших по объему дел. Это были подлинники секретных статей советско-германского пакта 1939 года, получившего название «пакт Молотова–Риббентропа». Запомнились подписи Молотова, Риббентропа, а также росчерки Сталина и Риббентропа на карте раздела сфер влияния. Номера дел с секретными статьями пакта и картой оказались литерными. Это означало, что дела были включены в опись уже после ее оформления и находились на обычном, т. е. совершенно секретном, а не специальном хранении. Хранитель фондов разъяснила, что документы были переданы из МИДа, где находились в личном сейфе Вячеслава Молотова.
В 1987-1989 годах средства массовой информации стали чаще вспоминать о «белых пятнах» в истории, в том числе о подлинниках секретных статей советско-германского пакта 1939 года. 28 марта 1989 года состоялось заседание комиссии ЦК КПСС по вопросам международной политики. В своих выступлениях ученые В. Кудрявцев, А. Чубарьян, Ф. Ковалев, Г. Арбатов не отрицали существование секретных статей пакта (так как в ФРГ сохранилась их фотопленка), однако судьба подлинников оставалась загадкой. По официальным заявлениям МИД, КГБ, ЦК и Минобороны, их не находили.
Учитывая взрывоопасный характер обнаруженных подлинников секретных статей, мы с заведующим VI сектором Л. А. Мошковым решили изъять эти документы с совершенно секретного хранения и передать их на закрытое, в запечатанном пакете.
В начале апреля 1989 года заведующий Общим отделом ЦК В. И. Болдин затребовал секретные статьи пакта. Через некоторое время документы возвратились с указанием: никому никаких справок не давать. На конверте Мошков сделал запись о том, что документы были доложены В. И. Болдину.
Однако М.С. Горбачев на I съезде Народных депутатов СССР 1 июня 1989 года, отвечая на вопрос о подлинниках секретных статей пакта, заявил: «Мы занимаемся этим вопросом. Подлинников нет, есть копии, с чего – неизвестно». Через некоторое время меня вызвал Мошков.
– Положение очень серьезное, – сказал он, – руководство спрашивает наше мнение о возможности уничтожения этих документов.
– Но о существовании подлинников знают некоторые сотрудники…
– Возьмем подписку о неразглашении.
После обсуждения пришли к решению доложить В.И. Болдину о нашем отрицательном отношении к данному предложению. В.И. Болдин выслушал наши доводы и не настаивал. Казалось, что документы надежно спрятаны в закрытом пакете. Но в обществе происходили серьезные перемены, события развивались стремительно.
Прошли «дни ГКЧП». Во второй половине декабря 1991 года, перед самым уходом с поста президента СССР в Архиве Политбюро появился Михаил Горбачев в сопровождении помощника и охраны. Его прихода здесь ждали: на сдвинутых во всю длину комнаты столах лежали документы, составляющие особую государственную тайну. Речь шла о надежном их сохранении от возможной утраты при смене власти. Выбрав удобный момент, задаю вопрос М.С. Горбачеву:
– Михаил Сергеевич, везде говорилось, что подлинники секретных статей пакта в архиве не обнаружены, а они хранятся здесь, и мы о них знаем.
– Ну что ж, – ответил М. С. Горбачев, – мы же объявили их с самого начала недействительными.
Михаил Сергеевич ушел, а мы вскоре получили распоряжение от руководства срочно передать документы «Особой папки» в Архив Генштаба. За два-три дня в опломбированных мешках документы перевезли в здание Министерства обороны. Прошло немного времени, и от нового начальства мы получили указание вернуть все на старое место, что было так же оперативно исполнено.
В октябре 1992 года средства массовой информации на весь мир заявили, что подлинники секретных статей пакта 1939 года наконец-то найдены, и тогда же состоялась их публикация наряду с другими рассекреченными документами. Так закончилась эпоха документов с грифом «Особая папка» и закрытых пакетов, ставших теперь достоянием истории.
Люди в синих халатах
Бессменной заведующей Архивом Политбюро и личным архивом Сталина с 1933 по 1977 год была Татьяна Константиновна Силина. Она родилась в 1901 году и была по профессии учительницей. На работу в Технический секретариат ЦК пришла в 1923 году и за 10 лет прошла путь от техсотрудника до заведующей Архивом Политбюро. Все, кто с ней работал, в один голос заявляют, что она была строгим, но справедливым руководителем. Она обладала уникальной памятью, хорошо знала документы Политбюро.
Сотрудников, пришедших на работу в Архив, знакомили не только с секретными документами, но и с неписанными правилами. К примеру, запрещалось обсуждать и знакомить друг друга с содержанием архивных документов. «Когда выходите из ворот, – часто повторяла Силина, – забудьте все, что узнали здесь». Особое требование предъявляла Силина к внешнему виду сотрудников. Сотрудники (точнее, в основном сотрудницы) должны были скромно одеваться и не носить украшений. Как-то примерно в 1970 году на работу в VI сектор была переведена новая сотрудница, одетая достаточно скромно, но с обручальным кольцом. Указывая на кольцо, Силина сказала: «Алла, здесь это не принято. Кольцом вы можете повредить документы». По этой причине порой Силина даже отказывалась от кандидатур, которые ей пытались навязать. Одной женщине, явившейся в VI сектор по рекомендации «сверху», Силина заявила: «Здесь архив, если хочешь работать, снимай свое модное платье да надевай халат. Видишь, мы все здесь в халатах работаем». И кандидатуру вскоре отозвали.
Запросы по поиску документов в Архиве Политбюро, как правило, поступали по правительственному телефону «вертушке». Найти требуемый документ или дать справку нужно было в считанные минуты, особенно когда речь шла о подготовке документов к заседанию Политбюро. Количество звонков достигало пика за 1-2 дня до начала заседания. Изучая повестку предстоящего заседания, Силина заранее пыталась спрогнозировать характер запросов и подбирала соответствующие документы. Подборки документов, тематические дела с закладками располагались на столе, и в случае запросов необходимые сведения сообщались по кремлевскому телефону, а сами документы направлялись через офицеров фельдсвязи. Если необходимых документов на столе не оказывалось, Силина сразу указывала сотрудникам (обычно двум дежурным), в каком сейфе и на какой полке можно найти требуемый документ. Помощник Сталина Поскребышев ценил Силину как незаменимого работника при быстром поиске архивной информации. Я сам помню, как на служебных совещаниях К.У. Черненко говорил нам, работникам Общего отдела ЦК: «Нужно работать так, как работает Т.К. Силина: когда бы ни позвонил в Архив, всегда получаю от нее быстрый и точный ответ».
В 1977 году перед уходом на пенсию, Силину наградили орденом Октябрьской революции. Последним заведующим VI сектором – с 1977 по 1991 год – был Л. А. Мошков, участник Великой Отечественной войны, эрудированный, тактичный.
Документ 2: статья "О делопроизводстве и архивах Общего отдела ЦК КПСС в 1960-х - 1980-х годах" из Диалог со временем, 2006, №16.
Данная статья не претендует на полное изложение затронутой темы. Это скорее обобщение опыта моей работы в Едином архиве ЦК КПСС (VII сектор Общего отдела ЦК) и в VI секторе (Архив Политбюро) того же отдела. Архив Политбюро являлся одним из старейших, самых секретных архивов ЦК, зарождение и становление которого относится к началу 1920-х годов. История становления и развития этого архива является отдельной темой исследования1. Единый архив ЦК КПСС был создан в 1968 г. и, по замыслу руководства Общего отдела, должен был стать организационным и методическим центром по работе с архивными документами структурных подразделений всего аппарата ЦК КПСС. Идея эта была не нова. Известно, что создание Единого архива замышляли еще в 1920-е – 30-е годы, но по ряду причин оно не было доведено до организационного завершения.
К началу 1960-х годов в подразделениях аппарата ЦК стали возникать серьезные проблемы с обработкой постоянно увеличивающихся архивных документов и сроками их хранения в текущем делопроизводстве. Положение изменилось после октябрьского (1964 г.) пленума партии, когда Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Л. И. Брежнев. Заведующим Общим отделом в 1965 г. становится К. У. Черненко2, который до этого в течение пяти лет
1 В журнале «Источник. Вестник Архива Президента Российской Федерации», 2001/5 опубликована юбилейная статья «Архив Президента Российской Федерации 1991–2001 гг.», где кратко охарактеризована история Архива Политбюро, ставшего составной частью АП РФ.
2 Черненко К. У. (1911–1985) — с 1939 г. на партийной работе:
269
работал начальником Секретариата Президиума Верховного Совета СССР, считался опытным аппаратным работником, был правой рукой и доверенным лицом Л. И. Брежнева, что позволяло оперативно решать многие организационные вопросы. Уже в следующем 1966 году по инициативе Общего отдела Секретариат ЦК принимает постановление «О приведении в порядок архивов ЦК КПСС».
Разумеется, что для осуществления такой масштабной работы усилий архивистов Общего отдела ЦК было недостаточно. Поэтому на временную работу (в основном для обработки архивных дел) были привлечены сотрудники Центрального партийного архива при ЦК КПСС и центральных государственных архивов Главного архивного управления при Совете Министров СССР. Основными условиями для работы с архивными документами в аппарате ЦК было: наличие опыта работы с архивными документами, допуска к секретной работе и членство в партии.
При организации и осуществлении данной работы Общий отдел столкнулся с рядом трудностей (отсутствие помещения для архивов, ряда методических правил, таких как перечень документов постоянного и временного хранения, сроков хранения документов в текущих архивах, их микрофильмирование, наличие экспертных комиссий, не было даже единого списка фондов, учета дел и т. д.). По поручению Общего отдела ЦК ЦПА при ЦК КПСС подготовил «Положение об архивном фонде КПСС», утвержденное постановлением Секретариата ЦК КПСС 28 декабря 1966 года. В постановлении отмечалось: «Архивные фонды центральных органов и учреждений партии хранятся в ЦПА при ЦК КПСС и в других партийных архивах создаваться и находиться не должны». Срок хранения документов в архивах ЦК КПСС определялся «три созыва, но не свыше 15 лет».
Зав. отделом райкома партии, директор краевого Дома партийного просвещения, зам. зав. отделом, секретарь Красноярского крайкома партии. В 1945 г. окончил Высшую школу парторганизаторов при ЦК ВКП(б) и в 1953 г. — Кишиневский педагогический институт. С 1945 г. — секретарь Пензенского обкома партии, с 1948 — зав. отделом ЦК КП(б) Молдавии, с 1956 — в аппарате ЦК КПСС. В 1960–1965 гг. — начальник секретариата Президиума Верховного Совета СССР. В 1965–1982 гг. — зав. Общим отделом ЦК КПСС, одновременно с 1976 г. — секретарь ЦК КПСС. В феврале 1984 г. был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС. Одновременно — с апреля 1984 г. — Председатель Президиума Верховного Совета СССР.
270
В соответствии с этим постановлением в последующие годы в ЦПА при ЦК КПСС были переданы документы ряда съездов и пленумов по XVIII созыв включительно. Однако, в архивах Общего отдела оставались документы Секретариата и Политбюро ЦК за 1918–1919 гг. и последующие годы. Назревала необходимость создания в структуре Общего отдела ЦК нового подразделения, которое координировало бы всю работу по методике архивного дела и передаче архивных дел в ЦПА при ЦК КПСС.
Такое постановление Секретариата ЦК КПСС было принято 30 июля 1968 г. и называлось «О создании Единого архива ЦК КПСС». Единый архив создавался на правах VII сектора Общего отдела, кроме того на правах VIII сектора учреждалась лаборатория по микрофильмированию документов вместе с мастерской по переплету и реставрации. Таким образом, этими постановлениями определялась материальная база для приведения в порядок архивов ЦК КПСС.
Роль Общего отдела в аппарате ЦК КПСС
Рабочим органом Секретариата и Политбюро ЦК являлся аппарат (администрация) ЦК КПСС. В середине 80-х годов в аппарате ЦК существовало 25 отделов, в том числе Управление делами ЦК, а также Центральная Ревизионная Комиссия КПСС и КПК при ЦК КПСС. Отделы занимались всеми вопросами внутренней и внешней политики советского государства, руководили народным хозяйством, осуществляли кадровую политику во всех сферах жизни страны. Особое место в аппарате Центрального Комитета партии занимал Общий отдел, который обычно курировал Генеральный секретарь ЦК. Через Общий отдел проходила самая важная информация о наиболее значимых событиях внутри страны и за рубежом. По этой информации принимались решения, имеющие силу закона. Кроме того, Общий отдел контролировал архивы аппарата ЦК. В Общем отделе сосредотачивались документы съездов, пленумов, протоколы заседаний Политбюро и Секретариата ЦК КПСС, личные фонды генсеков и др. партийных и государственных деятелей страны. Общий отдел делился на сектора и подотделы.
I сектор осуществлял обслуживание и документирование съездов, пленумов и заседаний Политбюро. В обязанности сотрудников I сектора входила подготовка стенограмм съездов, пленумов271
ЦК, протоколов заседаний Политбюро, рассылка постановлений заседаний Политбюро исполнителям, контроль за их своевременным возвратом. После завершения работы с оформлением протокола все документы передавались в VI сектор «Общего отдела» (Архив Политбюро ЦК). II сектор выполнял обслуживание и документирование заседаний Секретариата ЦК. В обязанности работников II сектора входило оформление протоколов заседаний Секретариата ЦК, рассылка постановлений Секретариата исполнителям и контроль за их своевременным возвратом. После каждого заседания Секретариата все документы вместе с протоколами передавали в VII сектор «Общего отдела» (Единый архив ЦК). III сектор занимался приемом, регистрацией документов, поступающих в ЦК КПСС, направлением их на исполнение или для информации в соответствующие структуры аппарата ЦК, а также контролировал их возврат. IV сектор — шифровальный. В его ведении были прием, регистрация и расшифровка шифртелеграмм, поступавших в аппарат ЦК, направление их на исполнения или для информации, контроль за возвратом. V сектор осуществлял контроль за ходом выполнения постановлений съездов, пленумов ЦК, Политбюро и Секретариата ЦК, отдельных поручений Генерального Секретаря и членов Политбюро и Секретарей ЦК КПСС. По результатам контроля за ходом выполнения постановлений и поручений сектор должен был периодически подготавливать аналитические записки для членов Политбюро и Секретариата ЦК. VI сектор (Архив Политбюро). VII сектор (Единый архив). VIII сектор — лаборатория микрофильмирования, реставрации, переплета архивных дел. При лаборатории имелась типография для изготовления этикеток, карточек для картотек, бланков, обложек архивных дел. В дальнейшем сектор был преобразован в подотдел технического обслуживания ЦК КПСС. IX подотдел писем занимался приемом, регистрацией писем граждан, адресованных ЦК или съездам партии, а также направлением писем на исполнение, контролем за ходом исполнений жалоб и заявлений граждан, приемом граждан по личным вопросам, подготовкой аналитических записок по письмам граждан для членов Политбюро и Секретариата ЦК. В дальнейшем подотдел писем был преобразован в отдел писем ЦК. Информационно-вычислительный центр (с 1984 г.) был
272
образован на правах подотдела Общего отдела ЦК. Центр занимался разработкой аналитических программ, внедрением компьютерных систем в делопроизводство и архивное дело аппарата ЦК КПСС.
Делопроизводство
Организация делопроизводства осуществлялась в строгом соответствии с «Инструкцией по работе с секретными документами в аппарате ЦК КПСС», которая периодически обновлялась. Так, инструкция 1972 года была дополнена в 1980 г., последующая дополнительная редакция и изменения последовали в 1984 г. (Общие положения инструкции 1984 года см. в приложении 1). Инструкция регламентировала все виды работ с документами: от обязанностей работников аппарата ЦК по сохранению партийной и государственной тайны до правил по уничтожению служебных документов.
В соответствии с инструкцией прием, учет, рассылку документов осуществлял III сектор Общего отдела. В среднем за год в III сектор поступало 70-80 тыс. документов с грифом «совершенно секретно» и 5-6 тыс. — «совершенно секретно особой важности» («Особая папка»). Прием и учет документов с грифом «Особая папка» вела отдельная группа сотрудников. Несекретные документы, направлявшиеся в ЦК для сведения, регистрировались синим штампом. После направления их в отделы ЦК и по миновании надобности эти документы могли быть там уничтожены по внутреннему акту с последующим направлением его в III сектор. На всех секретных входящих документах проставлялся красный штамп, с входящим номером, датой регистрации и надписью: «Подлежит возврату в III сектор». На каждый документ, подлежащий возврату оформлялись два экземпляра учетных карточек. На карточках указывались регистрационные номера, краткое содержание документа, количество листов и экземпляров данного документа.
Секретная корреспонденция вместе с карточками доставлялась в запечатанном конверте в соответствующий отдел ЦК, как правило, офицерами фельдсвязи или спецкурьерами Общего отдела. В секретариате отдела сотрудник расписывался на обоих карточках, после чего с курьером карточки возвращались в III сектор, где один экземпляр карточки вливался в структурную картотеку (т. е. карто-
273
теку, образованную по структуре аппарата ЦК), а другая карточка в номерную картотеку (образованную по порядку регистрационных номеров документов). Документу, поступившему в секретариат отдела, присваивался регистрационный номер отдела и после доклада руководству отдела передавался исполнителю под расписку. Отдел или отделы в соответствии с поручением подготавливали записку со своим заключением и предложениями по данному вопросу и вместе с проектом постановления, отпечатанном на бланке Секретариата или Политбюро ЦК, направляли их соответственно во II или I сектор Общего отдела, где поступившие проекты вместе с инициативными документами вновь регистрировались. Перед регистрационным номером проставлялись буквы: «Ст» — для Секретариата и «П» — для Политбюро.
Для членов Политбюро проекты постановлений вместе с материалами к ним рассылались в виде ксерокопий. Для секретарей ЦК рассылались только проекты, вносимые на заседания Секретариата, проекты же постановлений для голосования в рабочем порядке (в круговую) осуществлялись на самом бланке постановления.
Первый протокол заседания Секретариата или Политбюро ЦК начинал свое существование, как только новый состав членов Центрального Комитета, избранный на очередном съезде, на своем первом пленарном заседании избирал секретарей, членов и кандидатов в члены Политбюро, Генерального секретаря ЦК.
В пределах созыва (т. е. до очередного съезда) велась порядковая нумерация протоколов. Пункты постановления Секретариата, принятые на заседании, обозначались цифрой с добавлением буквы «с», к пунктам постановлений, решенным в рабочем порядке (проголосованным в круговую) добавлялись буквы «гс». Пункты заседаний Политбюро обозначались римскими цифрами, пункты, принятые в рабочем порядке, обозначались буквой «г». Протокол закрывался датой заседания. Однако, при рассылке выписок из протоколов, учитывалась дата принятия решения.
В I и II секторах на бланках подлинных постановлений осуществлялась разметка для их рассылки исполнителям еще до оформления всего протокола. Если постановление направлялось большому количеству адресатов, то к документу подкладывали специальную разметку. В разметке указывалось, кому и в каком
274
объеме следует направлять данное постановление. Если в постановлении были пункты с грифом «Особая папка» (далее ОП), то вместо этого пункта указывалось «пункт такой-то — решение ОП». То же самое указывалось в протоколе, когда все постановление имело гриф ОП. (Тогда в протоколе значилось «п. 135 — Вопрос Министерства обороны СССР. Решение — Особая папка»). Все документы с грифом ОП подлежали передаче из отделов, секретарям и членам ПБ только через особо доверенных людей — сотрудников Общего отдела ЦК. Они же сдавали эти документы в архивы VII и VI секторов. Протокол с постановлениями ОП печатался и оформлялся отдельно от протокола с постановлением с грифом «Сов. секретно».
В протоколах Секретариата ЦК отдельных протоколов с грифом ОП не существовало. Сам термин «Особая папка» появился, судя по протоколам Политбюро, в 1923 г. и присваивался документам, содержащим наивысшую партийную и государственную тайну. Легенда о начале существования грифа «Особая папка» связана с именем Сталина. В начале 1920-х годов, когда Сталин стал Генеральным секретарем, существовал следующий порядок обращения с секретными документами ЦК. Любой партийный руководитель, член ЦК, нарком могли в Центральном Комитете ознакомиться с теми или иными постановлениями и документами. Тогда же была заведена «Особая папка», содержащая решения Секретариата, Оргбюро, Политбюро ЦК, знакомить с которой можно было только с разрешения ведущего Секретаря ЦК. В дальнейшем этот термин становится официальным грифом документа совершенно секретно особой важности («Особая папка»).
Наряду с постановлениями Секретариата и Политбюро ЦК существовал еще один вид распорядительной документации. Известно, что в протоколах Политбюро за 1930–50-е гг. содержалось много мелких вопросов. В дальнейшем большая часть этих вопросов перешла к Секретариату ЦК. Многие вопросы стали решаться голосованием без записи в протокол. Уже в начале 1970-х годов II сектор вместе с Единым архивом решили обозначить эти документы как «Записки министерств, ведомств и др. организаций с согласием секретарей ЦК». (Образец записки см. в приложении 2). Прохождение этих записок велось по упрощенному делопроизводству:
275
III сектор направлял документ в соответствующий отдел. В свою очередь, отдел подготавливал заключение по данному вопросу с обязательной припиской: «просим согласия». На записке ведущий секретарь писал резолюцию: «Согласиться». В зависимости от содержания рассматриваемого вопроса, документ мог быть направлен всем или отдельным секретарям. После окончания голосования документ докладывался сотрудником II сектора зав. Общим отделом, который, в свою очередь, по телефону сообщал в соответствующий отдел, что согласие секретарей имеется. После чего документ передавался в архив. В год таких записок поступало в архив от 350 до
400 штук. И еще один вид документов, не включавшихся в протокол — это проекты постановлений, снятые отделом с рассмотрения Секретариата ЦК. Отдел, готовивший постановление, направлял свою просьбу в Секретариат ЦК о снятии с рассмотрения проекта постановления с объяснением причины.
Одновременно с разметкой и рассылкой постановлений в I и II секторах проводилось оформление самого протокола. По своему предназначению один и тот же протокол имел следующие наименования: подлинный, подписной, копийный (справочный) и рассылочный. В делопроизводстве создавались как бы два подлинных протокола — подлинный и подписной: один — состоящий из бланков подлинных постановлений, другой — перепечатанный на вечной бумаге с подлинных постановлений, но заверенный подписью Генерального секретаря и печатью Политбюро, а для Секретариата — подписью ведущего секретаря и печатью секретариата. Копийные протоколы предназначались для повседневной работы. Рассылочный протокол в сокращенном виде направлялся для сведения секретарям обкомов партии, ЦК КП союзных республик, министрам, послам и т. д.
Особым мероприятием для работников всего аппарата была подготовка и проведение пленумов и съездов партии. Накануне съезда и в дни его проведения в несколько раз увеличивался поток писем трудящихся в адрес съезда, содержащих просьбы, жалобы, различные предложения и т.д. Для обработки писем дополнительно привлекались десятки работников из различных партийных организаций. Сотрудники I сектора оперативно работали над той же документацией и выпуском постановлений прямо в секретариате и
276
президиуме съезда. На работников I сектора возлагалась организация стенографирования и записи на звукозаписывающих аппаратах всех выступлений делегатов съезда. Сотрудники VI сектора должны были в период работы съезда обеспечивать необходимыми справками членов секретариата и президиума съезда, собирать тексты выступавших делегатов, бюллетени съезда и даже экземпляры газеты «Правда», освещавшей съезд. Работники VI сектора составляли дневник с хронометрированием всех мероприятий и событий, происходивших на съезде, а также принимали и отправляли в архив всю документацию съезда.
Исторически сложилось так, что на съезде подготавливали три вида одной стенограммы: 1) стенограмма первоначальная, неправленая; 2) редакционная — для печати (ее готовила редакционная комиссия); 3) авторская (первоначальную стенограмму с текстом своего выступления правил сам автор, заверял ее своей подписью и передавал в секретариат съезда одновременно с текстом своего выступления). Аналогично оформлялись стенограммы пленумов ЦК.
Скажем кратко об истории создания авторской стенограммы на съезде. Для выступления на последнем XXVIII съезде КПСС, проходившем в июле 1990 г., записалось много делегатов. Для того, чтобы дать возможность выступить если не всем, то большинству записавшихся, было решено создать отдельные секции по следующим направлениям: идеологии, организационно-партийной работы, аграрной, международной деятельности КПСС. Рабочая группа секции должна была подготовить стенограмму в виде брошюры, с тем, чтобы к вечернему заседанию съезда на следующий день она была роздана всем делегатам для ознакомления. Мне поручалась подготовка стенограммы «Международная деятельность КПСС» вместе с группой стенографисток и редакторов. Работа секции была проведена 5 июля, присутствовало вместе с приглашенными 124 человека. Основным докладчиком был Е. М. Примаков. В начале заседания председательствующий Г. Г. Гумбаридзе (первый секретарь ЦК КП Грузии) предупредил: «После расшифровки стенограммы, как и на самом съезде, просьба ознакомиться с выступлениями и проверить правильность записи». Стенографирование было организовано так, что при возвращении на свое место после выступления, делегат через несколько минут уже имел гото-
277
вый машинописный текст, который за своей подписью должен был к концу заседания вернуть в секретариат съезда. В то же время редакторы работали с неправленой стенограммой для бюллетеня съезда, который затем ночью печатался в типографии. Все шло гладко, но после окончания заседания выяснилось, что не сдал в секретариат текст своего выступления один адмирал флота. Мне пришлось срочно его разыскивать и даже звонить министру обороны Д. Т. Язову.
Шестой сектор (Архив Политбюро ЦК)
Архив Политбюро ЦК осуществлял прием из текущего делопроизводства оформленных протоколов съездов и пленумов и материалов к ним, протоколов заседаний Политбюро и материалов к ним. В архив принимались на хранение и формировались в самом секторе личные фонды известных партийных и государственных деятелей. В архиве проводилась научно-техническая обработка архивных документов, их учет и хранение, а также справочная работа и досылка постановлений Политбюро по запросам заинтересованных лиц. В соответствии с видами работ архив Политбюро имел следующую структуру:
1. Оперативная группа. В ее функции входили прием и регистрация документов, поступивших из I сектора. Документы из I сектора поступали в архив Политбюро вместе с реестрами, в которых принимающий расписывался за количество экземпляров и листов каждого экземпляра подлинников и копий постановлений. Затем поступившие документы регистрировались на карточках для учетной картотеки. Подлинные постановления отделялись от сопутствующего материала. На место подлинного постановления подкладывалась рассылочная копия. Подлинные постановления формировались в подлинный протокол, а материалы с копией постановления в соответствии с имеющимся классификатором, оформлялись в тематические группы (т. н. досье). В дальнейшем поиск этих документов по запросам проходил с помощью шифров классификатора. Сам классификатор представлял собой солидный справочник, включавший 47 или 48 основных разделов, таких как:«Партия», «Государство», «Народное хозяйство», «Армия. Оборона» и т. д. В свою очередь группы делились на разделы, подразде-
278
лы, рубрики. В среде работников существовала легенда, что идею формирования дел по темам подал сам Сталин или Товстуха3 в начале 1930-х годов.
На оперативную группу возлагались все вопросы использования архивных документов: ответы на телефонные звонки руководства отдела, подготовка справок для заседаний Политбюро об аналогичных вопросах, рассматривавшихся ранее, досылка выписок из протоколов заседаний Политбюро тем лицам, кому это постановления уже направлялись. Во время международных встреч или визитов генсека готовился перечень документов с кратким обзором о взаимоотношениях с тем или иным государством или партией.
2. Группа НТО (научно-технической обработки), хранения и учета. Научно-техническая обработка фонда Политбюро ЦК (фонд № 3) и личных фондов особой сложности не представляла. Оставалось только разбить сложившиеся группы на отдельные дела, составить типовой заголовок, подготовить внутреннюю опись, заверитель и внести дело в листовую опись. Внутренняя опись (копии с материалами к протоколам) печаталась в 2-х экз. Один экземпляр подкладывался в соответствующее дело, а другой экземпляр описи в папку-накопитель по порядку номеров дел. После съемки обработанных дел на микрофишу создавалась стандартная кассета с 30-ю микрофишами, которые кодировались с помощью упомянутого классификатора. Справочным аппаратом к кассетам были внутренние описи из папки-накопителя соответственно зашифрованные с помощью того же классификатора. Вся дальнейшая работа по использованию документов проводилась с помощью просмотровых аппаратов.В архиве Политбюро ЦК также находился 51 личный фонд, в число которых входили документальные комплексы всех генеральных (первых) секретарей, членов Политбюро ЦК, других видных политических и государственных деятелей Советского Союза.
Планомерно и методично работа по формированию личных фондов проводилась в основном применительно к документам И. В. Сталина (ф. 45), а также других генеральных секретарей партии. Все остальные личные (скорее, именные) фонды образовыва-
3 Товстуха И. П. (1889–1935) — в 1921–24 и в 1926–30 — в аппарате ЦК партии, с 1931 г. — зам. директора Института Маркса — Энгельса — Ленина.
279
лись в результате выделения документов из имевшихся на хранении архивных дел в ходе их НТО, или передавались в архив в виде обособленного комплекса материалов после прекращения деятельности или смерти фондообразователя. Большое число документов, включенных позднее в личные фонды, поступали после изъятия их у арестованных и репрессированных лиц. В воспоминаниях жены Н. И. Бухарина А. М. Лариной это довольно ярко описано:
«…Пришел целый отряд, человек 12-13… Обыском руководил Борис Берман, в то время начальник следственного отдела НКВД, позже он был расстрелян… Берман попросил показать, где хранится архив Бухарина. Я решила уточнить, что он подразумевает под архивом. Оказалось, абсолютно все. Я отправилась вместе с ним в кабинет… в кабинете застала толпу мужчин и двух женщин. Все принялись за работу. Из сейфа вытащили протоколы заседаний Политбюро, стенограммы пленумов ЦК, опустошили все ящики письменного стола, шкафы с документами, связанными с многолетней работой Бухарина в “Правде”, Коминтерне, НИСе, “Известиях”. Забраны были книги, брошюры, написанные Бухариным, его опубликованные речи… из комнаты взяли папку с письмами Ленина… Как я ни просила Бермана оставить принадлежащие мне письма… — мне было в этом отказано. Так было забрано все, все до клочка… Затем подогнали к черному ходу грузовую машину, наполнили ее до верху (я видела это из окна кухни) и увезли, очевидно, в НКВД»4.
В последующем уже на моей памяти такое «комплектование» проходило по-другому. Документы изымались в основном на квартирах и дачах умерших партийных и государственных деятелей. С этой целью комиссия в составе представителей КГБ и Общего отдела ЦК выезжала на место и в присутствии родственников умершего изымала служебные документы и переписку. У маршала Г. К. Жукова были изъяты, например, черновые рукописи и варианты его книги «Воспоминания и размышления», некоторая часть его переписки с читателями и сослуживцами, поздравительные письма и открытки. По поручению секретаря ЦК М. А. Суслова Единый архив подготовил записку в ЦК с обзором состава и содержания поступивших документов. Записку по поручению зав. сектором К. А.
4 Ларина (Бухарина) А. Незабываемое. М., 1989. С. 353.
280
Емельянова пришлось готовить мне (см. Приложение 2)5. В дальнейшем такие комиссии изымали документы у покойных Молотова, Гречко, Маленкова, Кагановича.
[...]
5 В 1996 г. эту записку прислали в журнал «Источник» для публикации в качестве исторического документа (Источник. 1996/6. С. 152). К сожалению, документ был опубликован без соблюдения общепринятых археографических правил.
[...]
281
[...]
Группа документов «Особая папка»
В эту группу поступали документы с грифом «Сов. секретно особой важности. («Особая папка»). Группа состояла из трех со
282
трудников, располагалась в помещении, обособленном от других рабочих комнат, все документы ОП хранились в сейфах. Доверенные лица сдавали документы ОП в архив под расписку в журнале учета. Затем поступившие документы регистрировались в журнале учета, заведенном в группе, и документу присваивался учетный номер с добавлением букв ОП и составлялось необходимое количество карточек в соответствии с существующим классификатором. Один экземпляр карточек без раскрытия основного содержания передавался в центральную картотеку архива.
Для обеспечения секретности некоторых документов с грифом «ОП» применялась система закрытых пакетов, когда документы передавались в архив в запечатанных пакетах. Например, на закрытом пакете № 1 была запись «О поляках», постановление Политбюро П13/144 от 5. III. 40 г., записка Берии, март 1940 г. О том, что в закрытом пакете находятся документы, относящиеся к расстрелу польских офицеров в 1940 г., можно было только догадываться. Закрытый пакет № 1 надлежало вскрыть только с разрешения Генерального секретаря ЦК КПСС.
Были закрыты в пакеты журналы с краткими записями заседаний Политбюро ЦК за 1965–1986 гг. В закрытом пакете находились письма членов Компартии Чехословакии советскому руководству с просьбой о помощи и вводе советских войск в Чехословакию. На пакете с решением Политбюро о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан было написано «О положении в Афганистане». В пакеты закрывались наиболее важные решения по выпуску новейших образцов военной техники, испытаний ядерных зарядов, пуске ракет и т. д.
Таких закрытых пакетов насчитывалось свыше 1500 шт. В настоящее время комиссией все они вскрыты и приобщены к соответствующим делам Политбюро. Документы в закрытых пакетах из группы ОП выдавались под расписку на карточке учета доверенному лицу только по указанию зав. Общим отделом ЦК. Все виды архивных работ, в том числе печатание на машинке, производились в группе.
В 1989 г. мне пришлось принимать участие в создании одного из закрытых пакетов. Речь идет о секретных статьях так называемого пакта Молотова — Риббентропа.
283
В настоящее время мы знаем, что секретные статьи советскогерманского пакта 1939 года находились на хранении в Архиве Политбюро ЦК КПСС, занимавшем комнаты бывшей квартиры Сталина в Кремле. В начале же 1986 г., когда я был переведен со Старой площади (Архив Секретариата ЦК) на работу в VI сектор Общего отдела ЦК (Архив Политбюро), о наличии секретных статей пакта было известно только сотрудникам архива.
Приближалось 50-летие начала второй мировой войны. Работая над выявлением документов по истории советско-германских отношений за предвоенный период, я обратил внимание на несколько дел (два или три), небольших по объему, относящихся к советско-германскому пакту 1939 года. Это были подлинники секретных статей пакта, получившего название «пакт Молотова — Риббентропа». Запомнились подписи Молотова, Риббентропа, а также росчерки Сталина и Риббентропа на карте раздела сфер влияния.
Номера дел с секретными статьями и картой оказались литерными. Это означало, что дела были включены в опись уже после ее оформления. Дела с секретными статьями пакта и карта находились на обычном, а не на специальном хранении. Сотрудники архива разъяснили, что документы были якобы переданы из МИДа, где хранились в личном сейфе Молотова.
Как истинные хранители «кремлевских тайн», мы с зав. VIII сектором Л. А. Мошковым решили изъять эти документы c обычного хранения и передать их на особое, в запечатанном пакете. В конце июня или начале июля 1987 г. зав. Общим отделом ЦК КПСС В. И. Болдин затребовал «секретные статьи пакта». Через некоторое время документы были возвращены с устным указанием никому никаких справок по ним не давать. На пакете Л. А. Мошков, помнится, сделал запись, что документы докладывались В. И. Болдину. В 1987–1989 гг. средства массовой информации стали чаще вспоминать о «белых пятнах» истории, в том числе о подлинниках секретных статей советско-германского пакта 1939 года. 28 марта 1989 года состоялось заседание комиссии ЦК КПСС по вопросам международной политики. В выступлениях ученых — В. Кудрявцева, А. Чубарьяна, Ф. Ковалева, Г. Арбатова и других — не отри-
284
цалось существование статей пакта, так как в ФРГ сохранилась их фотопленка, однако судьба подлинников оставалась загадкой. По официальным заявлениям МИД, КГБ, ЦК и Министерства обороны, подлинников не находили. Высказывались предположения о возможном их уничтожении. М. С. Горбачев на I съезде народных депутатов СССР 1 июня 1989 года твердо сказал: «Мы давно занимаемся этим вопросом. Подлинников нет, есть копии, с чего — не известно…». Через некоторое время меня вызвал Л. А. Мошков для обсуждения дальнейшей судьбы «секретных статей пакта Молотова — Риббентропа».
— Положение очень серьезное, — сказал он, — руководство спрашивает наше мнение о возможности уничтожения этих документов.
— Но о существовании подлинников знают другие сотрудники.
— Возьмем подписку о неразглашении.
После обсуждения пришли к твердому решению доложить В. И. Болдину о нашем крайне отрицательном отношении к данному предложению. В. И. Болдин принял к сведению наши доводы и ни на чем не настаивал. Казалось, что документы надежно спрятаны. Но в нашем обществе происходили перемены, и события развивались стремительно. Прошли дни ГКЧП и «форосское сидение» М. С. Горбачева. Во второй половине декабря 1991 года, перед самым уходом с поста Президента СССР, на бывшем квартире Сталина в Кремле появился М. С. Горбачев в сопровождении помощника и охраны. Его прихода ждали. На сдвинутых во всю длину комнаты столах лежали документы, составлявшие государственную тайну. Речь шла о надежном их сохранении от возможной утраты при смене власти. Получилось так, что на некоторые вопросы М. С. Горбачева о составе документов пришлось отвечать мне. Решаюсь, в свою очередь, задать вопрос и я:
— Михаил Сергеевич, везде говорилось, что подлинные секретные статьи пакта 1939 года в архивах не обнаружены, а они хранились здесь, и мы об этом знали.
— Ну что ж, — ответил М. С. Горбачев, — мы же объявили их с самого начала недействительными.
Михаил Сергеевич ушел, а архив получил распоряжение срочно передать наиболее важные документы в архив Генштаба. За 2-3
285
дня часть документов в опломбированных мешках перевезли в здание Министерства обороны. Прошло немного времени, и от нового начальства мы получили указание вернуть все на старое место, что было также оперативно исполнено.
В октябре 1992 года средства массовой информации на весь мир заявили, что подлинники секретных статей пакта 1939 года наконец-то найдены, и тогда же состоялась их публикация наряду с другими рассекреченными документами. Такова судьба одного из закрытых пакетов.
[...]
286
Кремлевская группа
Сотрудники I и II секторов Общего отдела ЦК неофициально именовались «Кремлевской группой». С документами Политбюро ЦК на протяжении десятилетий работал стабильный коллектив квалифицированных специалистов делопроизводства и архивного дела. Как правило, эти сектора укомплектовывались только теми сотрудниками, которые уже имели определенный опыт работы с секретными документами в других отделах аппарата ЦК. В Общем отделе вплоть до 1980-х годов продолжали работать некоторые ветераны Особого сектора Техсекретариата ЦК, например, К. А. Емельянов, В. И. Контарева, Т. К. Силина, А. Ф. Холина и др. Впоследствии все они занимали ответственные посты в Общем отделе: Т. К. Силина — зав. VI сектором, А. Ф. Холина — зам. зав. VI сектором, К. А. Емельянов — зав. VII сектором. В. И. Контарева занимала должность референта VI сектора.
[...]
295
[...]
Стабильным был и руководящий состав Архива Политбюро. С 1921 по 1991 г., т. е. за 70 лет в истории архива остались три фамилии. Так, первым заведующим Архива Политбюро с 1921 по 1933 г. был Дементьев. О нем ничего не известно. Долгожителем и бессменным заведующим архива Политбюро и личного архива Сталина с 1933 по 1977 г. была Т. К. Силина, а последним заведующим VI сектором с 1977 по 1991 г. был Лолий Александрович Мошков.
Татьяна Константиновна Силина родилась в 1901 г., по профессии учительница, пришла на работу в Техсекретариат ЦК в 1923 г. За 10 лет прошла путь от технического сотрудника до заведующей Архивом Политбюро. Мне не пришлось работать с Т. К. Силиной, но все, кто с ней работал, в один голос заявляют что она была строгим, но справедливым руководителем. Силина обладала уникальной памятью, хорошо знала документы Политбюро. Поскребышев ценил ее как незаменимого работника в быстром поиске необходимой архивной информации.
Т. К. Силина иногда вспоминала и рассказывала сотрудникам один курьезный случай. Однажды поздним вечером, после напряженного рабочего дня, она услышала, как кто-то открывает дверь ее кабинета. Не отрывая глаз от документа, недовольно проворчала: «Кого там еще черт несет?» В дверях стоял Сталин: «Это меня черт несет». От извинений отмахнулся — на работе всякое бывает. Сотрудники рассказывали, что видели фотографию, на которой запечатлен момент вручения Стали-
296
ным в присутствии Молотова правительственной награды Т. К. Силиной.
Большое значение Т. К. Силина придавала воспитательной работе с вновь пришедшими сотрудниками. Их не только знакомили с секретными инструкциями, пособиями и другими нормативными документами, но и с неписаными правилами: что «можно», а что «нельзя» допускать на работе. Работающим в одной комнате сотрудникам, например, запрещалось обсуждать и знакомить друг друга с содержанием архивных документов. «Когда выходите из ворот, — часто повторяла Силина, — забудьте все, что узнали здесь». К неписаным правилам относилось заблаговременное появление на работе, и в то же время считалось неприличным уходить ровно в 18 часов.
Особые требования предъявляла Силина к внешнему виду сотрудников. Сотрудники (в основном сотрудницы) должны быть скромно одеты и не носить никаких украшений. Известен такой случай, рассказанный очевидцем: примерно в 1970 г. на работу в VI сектор из шифровального сектора была переведена новая сотрудница, одетая достаточно скромно, но с обручальным кольцом. Указывая на кольцо, Силина ей сказала: «Алла, здесь это не принято. Кольцом вы можете повредить документы». Порой Силина проявляла твердость и отказывалась от кандидатур, которые ей пытались навязать. Одной молодой женщине, явившейся в VI сектор по рекомендации «сверху», Силина прямо заявила: «Здесь архив, и если хочешь работать, то снимай свое модное платье да надевай халат. Видишь, мы все здесь в халатах работаем». И рекомендованную кандидатуру вскоре отозвали.
И уже в редких случаях (но они были) из архива изгонялись те, кто допускал грубые ошибки в работе. «Вы нас не устраиваете», заявила Силина одному сотруднику, когда обнаружила, что он неправильно формирует и обрабатывает архивные дела. Об этом случае рассказал мне сам потерпевший. Он не был новичком в архивном деле. Участник войны, сотрудник ЦПА при ЦК КПСС, во время загранкомандировки в Монголию обучал местные кадры архивному делу. Однако специфику делопроизводства Политбюро не усвоил и допустил ошибки. И главное, будучи не прав, слишком запальчиво возражал Силиной.
Исполнение заданий руководства отдела по поиску документов в Архиве Политбюро всегда было на первом месте. Запросы, как правило, поступали по правительственному телефону «вертушке». Причем найти требуемый документ или дать справку нужно было в считанные минуты, особенно когда речь шла о
297
подготовке документов к заседанию Политбюро. В таких случаях Силина применяла простой способ. Было известно, что количество звонков в архив достигало своего пика за 1–2 дня до начала заседания Политбюро. Изучая повестку предстоящего заседания Политбюро, Силина заранее старалась спрогнозировать характер запросов и подбирала соответствующие документы.
Подборки документов, тематические дела с закладками располагались на столе. Такая система себя оправдала, и необходимые сведения в случае запросов немедленно сообщались по кремлевскому телефону, а сами документы направлялись через офицеров фельдсвязи. Конечно, всего предусмотреть было невозможно. Если необходимых документов на столе не оказывалось, тогда Силина сразу же указывала своим сотрудникам (обычно двум дежурным), в каком сейфе и на какой полке можно найти требуемый документ.
Помню, как на служебных совещаниях К. У. Черненко говорил нам работникам Общего отдела ЦК: «Нужно работать так, как работает Т. К. Силина. Когда бы не позвонил в архив, всегда получаю от нее быстрый и точный ответ».
В 1977 г. перед уходом на пенсию Т. К. Силина была награждена орденом «Октябрьская революция». Награду вручал К. У. Черненко. Ей был выписан постоянный пропуск в Кремль и выделен рабочий стол в VI секторе.
В последующие годы новый заведующий VI сектором Л. А. Мошков начал проведение реформы в архиве с внедрения техники и создания справочного аппарата на новой основе.
298