Французский автор Ален Деко в одной из своих книг упоминает о некой Катрине Девилье (Catherine Devilliers) как о свидетеле по катынскому делу:В одном из выпусков моего журнала «История обо всем» я привел статью Катерины Девилье «Что я знаю про Катынь». Наверное, многие читали ее романы «Лейтенант Катя» и «Возвращение к О.». Необычная судьба: юная француженка накануне войны оказалась вместе с родителями в Польше, а потом поступила на службу в Красную Армию в чине лейтенанта. Ей принадлежит первенство в расследовании Катынских захоронений. Об этом она рассказывает в статье. В ней содержатся небезынтересные детали, которые, возможно, способны изменить некоторые, слишком поспешно сделанные выводы. Была ли это «партизанская работа»? Катерина Девилье не питает иллюзий относительно Сталина и других советских руководителей. Она пишет: «Советы лгали не меньше немцев». В другом месте, по поводу Катынского преступления: «Меня не интересовало, кто это сделал. В то время я слишком плохо знала, на что способны немцы, и еще не сформулировала для себя ту истину, что некоторые русские от них мало отличаются». Она подробно описывает характерные особенности «русских палачей». В ангажированности ее вряд ли стоит подозревать. Если Катерина Девилье пишет, что Катынь — преступление немцев, то далеко не потому, что радеет за советский строй, она просто объективна.

В апреле 1941 года Катерина Девилье была во Львове. Она узнала, что студенты, заключенные в Брест-Литовской крепости, будут освобождены. В этой же крепости с ноября 1939 года находился ее дядя, и никто ничего не знал о его судьбе. Она разыскала студентов, чтобы что-нибудь разузнать относительно дяди. Увы, о нем они ничего не слышали. В качестве слабой компенсации они рассказали ей о своем товарище по камере, Збигневе Богусском.

Катерина была ошеломлена. Збигнев Богусский! Друг детства! Он служил в польской армии и попал в советский плен в сентябре 1939 года. Его отправили в лагерь польских военнопленных офицеров в Козельск, он бежал, но был пойман и во второй раз попал уже в Брест-Литовскую крепость. Львовские студенты встретили его там в апреле 1941-го. Он рассказывал им «массу пустяков, — пишет Катерина, — вспоминая свое детство и школу, пляж в Сопоте, старую каргу, которая не позволяла воровать конфеты, водяные бомбы...» Неопровержимый вывод: «Несмотря на плохое обращение и частое пребывание в карцере, Збигнев, безусловно, был еще жив в апреле 1941 года».

В 1941 году, участвуя в военных действиях в составе Красной Армии, Катерина была ранена. На больничной койке она узнала о Катынских захоронениях. В то время она не раздумывала над этим вопросом, ее задача была в другом — выздороветь. Но поскольку у нее было много друзей-поляков, она была близка к тому, чтобы принять точку зрения Геббельса: это — преступление Советов.

Через год Катерина снова попала на фронт. Она должна была сопровождать делегацию от польской армии генерала Берлинга, отправлявшуюся в Катынь.

Возможно ли такое забыть? «Все осталось так, как было при немцах. На площадке был Установлен барак, который играл роль музея. Музея советских зверств, состоящего из экспонатов, отобранных с немецкой тщательностью. Все там было сгруппировано, упорядочено и классифицировано, всюду ощущался невыносимый порядок в стиле третьего рейха. Книги с золотыми тиснениями и подписями именитых посетителей из-за рубежа, копии решений, ряд фотографий менее известных гостей — и все это в алфавитном порядке. Бумаги, письма, карандаши, ручки, фотографии, портмоне казненных и фотографии их трупов также в алфавитном порядке. В алфавитном же порядке список жертв Катыни, разделенный на равные промежутки по принципу принадлежности к одному бараку».

И именно тогда Катерина испытала самое глубокое удивление в своей жизни. «В стопке на букву «А» я увидела имя своего дяди, а на букву «Б» — Збигнева Богусского. Збигнева, расстрелянного в марте 1940... и сидевшего в камере Брест-Литовской крепости с львовскими студентами в... апреле 1941-го?»

На секунду ей показалось, что она сошла с ума. Она кинулась к вещественным доказательствам. «Ящик дяди Христиана был пуст. В отделении Збигнева была его детская фотография и копия письма матери от 6 марта 1940 года. Подпись — его». И снова — тень безумия: «Я ничего не понимаю».

Она все поняла уже через несколько месяцев. Или подумала, что поняла. Вернувшись однажды в Польшу, она встретила фронтового товарища, который был поражен странным обстоятельством — письмом, которое он якобы написан своей матери. В тот момент, когда письмо было написано, он находился где-то в хабаровских рудниках и вряд ли мог писать вообще что-либо. Но подпись под письмом, вне всяких сомнений, была его собственная. «Вот только письмо... Но я никогда не писал его!»

И в этот момент она поняла, что Катынь — дело, целиком сфабрикованное немцами. Наверное, самая чудовищная фальсификация за всю историю человечества. «Советские деятели — Сталин, Хрущев и их последователи — лгали не меньше немцев. Ложь и тех и других обладала одним свойством — будучи неоднократно повторена и отражена в различных документах, она переставала быть ложью и становилась свершившимся фактом».

Бумаги, найденные в карманах убитых? Это дело Шелленберга, шефа контрразведки и его знаменитой группы «Новости», про которую он сам писал в своих мемуарах: «Они могли сделать все что угодно, подделать подпись так, что ни одна графологическая экспертиза этого бы не обнаружила». Под предлогом сбора информации, относительно пропавших товарищей, так называемые «спасшиеся» поляки в октябре 1941 года контактировали с семьями погибших и изучали их бумаги, почерки, подписи. Благодаря этому стало возможно осуществить подделку.

У Катерины Девилье было большое преимущество во время ее пребывания в Катыни перед западными журналистами: она могла непосредственно общаться с местным населением. И что же она узнала? К осени 1941 года «жители деревень, в районе Гнездово, возле Смоленска были насильственно депортированы. Более удаленные деревни не тронули. Однажды пришли немецкие солдаты полка связи № 537. Они установили в лесу громкоговорители и смертельно напились.

Несколько человек расквартировали у местных жителей. Они уже немного понимали по-русски и разговаривали со своими хозяевами. Поэтому известны некоторые имена: солдат Гезеке, сержант Рози, адъютант Ламмерт, шеф-адъютант Крименский, лейтенант Готт, полковник Аренс. Местные жители запомнили их навсегда, поскольку, пока их, в свою очередь, не депортировали, каждый день слышали, как из леса доносились немецкие военные марши и выстрелы. Возвращались пьяные, залитые кровью солдаты. По пьянке они многое рассказывали. Связной полк 537? Чушь, на самом деле они принадлежат к группе десанта «айнзатц-коммандо» СС II, а сейчас прибыли с Украины, где уничтожили всех киевских евреев. А кого же они убивают здесь? Тоже евреев? Солдаты смеялись. О нет, более тонкая, ручная работа, с револьвером... Лучше, много лучше. Об этом рассказывали крестьяне, пережившие ужасы немецких лагерей и вернувшиеся домой после войны. Но за пределами СССР никто об этом не знал, никто не услышал эти слова».

[...]

Остаются еще собранные и опубликованные мною новые свидетельства. Во-первых, рассказ Катерины Девилье; Ее друг детства Збигнев Богусский был жив весной 1941 года, хотя и значился в списках погибших в Катыни. Это доказывает, что преступление должно было бы быть совершено осенью 1941 года, поскольку еще необходимо учитывать фактор холодного времени года. Но может быть, Катерина Девилье просто ошиблась? Странно, что среди заключенных Козельска нет Збигнева Богусского, зато есть два других. Но мадам Девилье заверяет также, что сама лично слышала рассказы местных крестьян, полностью подтверждавшие советскую версию. Вряд, ли можно предположить, что на этих крестьян оказывалось какое бы то ни было давление. И они все, все до одного, побили, что преступление совершили немцы осенью 1941 года в Катынском лесу.

Кому верить? Чему верить? Мадам Катерина Девилье пришла на передачу «Трибуна истории».

Хрупкая, темноволосая Катерина Девилье производила впечатление человека эмоционального и решительного. Она беседовала в прямом эфире с мадам Генри Монфор и месье Юзефом Кжепским. Я уже говорил, что ее история вызвала много комментариев. Под перекрестным огнем вопросов она не отступала ни на йоту от своего рассказа. На самые провокационные вопросы, на откровенные инсинуации она отвечала совершенно спокойно и с замечательной точностью. Если Кжепский пытался поймать ее на несоответствии ее показаний и доказанных фактов, она не терялась. С легким польским акцентом и спокойной уверенностью она отвечала:

«Что бы вам хотелось, чтобы я сказала? Я не изучала это дело, не читала книг и отчетов. Я рассказываю только о том, что видела и слышала, и все».

Кому верить? Чему верить?Вместо того, чтобы демагогически вздыхать "Кому верить? Чему верить?" Деко не мешало бы самому критически взглянуть на свидетельство Девилье.

1. О каком сохранившемся "музее советских зверств" могла идти речь во время визита Берлинга в Катынский лес в конце января-начале февраля 1944 года, уже даже после завершения работы советской комиссии под руководством Бурденко?

2. И тем более о каких документальных материалах немецкой эксгумации ("бумаги, письма, ... фотографии" жертв), размещенных в этом мифическом музее, могла идти речь? Немцы не оставили в Катыни никаких найденных ими на трупах документов (кроме газет), все найденные документы были запакованы в ящики и увезены, большая часть материалов позже была уничтожена (см. 5 том материалов комиссии Мэддена, стр. 1511 и далее). В конце концов, в материалах комиссии Бурденко нет никаких упоминаний об оставленных немцами эксгумированных документах. А если бы таковые и нашлись, их не оставили бы в "музее советских зверств", а привлекли бы к делу как вещдоки, и делегация Берлинга их уже в музее не застала бы. То есть этот момент в "показаниях" Девилье невероятен вдвойне - документы не оставили бы ни немецкие, ни советские власти.

3. О каком алфавитном списке жертв может идти речь? В немецком эксгумационном списке жертвы расположены не по алфавиту, а по номерам. Иначе и быть не могло - значительную часть трупов идентифицировать не удалось. С чего бы тогда список в мифическом музее был бы алфавитным?

4. Каким образом немцы могли составить алфавитный список жертв, "разделенный на равные промежутки по принципу принадлежности к одному бараку"? К какому еще бараку? В Козельском лагере? Откуда немцы узнали бы такую информацию? И зачем они стали бы применять такой принцип при составлении списка погибших? И даже если предположить, что такая информация ими была выставлена в некоем "музее", то почему они не опубликовали ее в Amtliches Material?

5. Девилье утверждает, что увидела в "музее" имя своего якобы живого на тот момент друга Збигнева Богуцкого (Zbigniew Bogucki). Вот написание его фамилии в цитате из Девилье, приведенной в одном из изданий книги Деко (спасибо Google Books; заметьте, что имя "Zbigniew" почему-то написано с "v"):



Однако никакой Збигнев Богуцкий в немецком эксгумационном списке 1943 года не значится. Как же его имя могло присутствовать в "музее советских жертв" в Катыни в 1944 году? (Для справки: Zbigniew Bogucki вообще не значится в базе данных репрессированных польской "Карты" и неизвестно существовал ли такой человек на самом деле).

6. Девилье якобы говорила с местными жителями, которые якобы передали ей следующие слова пьяных членов 537-го полка связи:Связной полк 537? Чушь, на самом деле они принадлежат к группе десанта «айнзатц-коммандо» СС II, а сейчас прибыли с Украины, где уничтожили всех киевских евреев. А кого же они убивают здесь? Тоже евреев? Солдаты смеялись. О нет, более тонкая, ручная работа, с револьвером... Лучше, много лучше.Отсюда вопрос: зачем это айнзацкомандам маскироваться под кого-либо, и особенно под вполне реальный полк связи, и какие аналогичные примеры маскировки можно привести?

7. В Смоленской области действовала только айнзацгруппа Б, в которую входили зондеркоманды 7а и 7б, айнзацкоманды 8 и 9 и "форкоммандо Москау" (см. например, Y.Arad, S.Krakowski, S.Spector (eds.), The Einsatzgruppen Reports: Selections from the Dispatches of the Nazi Death Squads' Campaign Against the Jews July 1941-January 1943, 1989, p. x). Айнзацкоманда 2 входила в айнзацгруппу А, айнзацкоманды 11а и 11б - в айнзацгруппу Д.

8. За уничтожение евреев в Киеве была ответственна зондеркоманда 4а под руководством Пауля Блобеля, которая входила в айнзацгруппу Ц (ibid., pp. xi, 168).

9. Если бы тысячи поляков были уничтожены айнзацгруппами (именно айнзацгруппы было бы естественно привлечь к этому делу, а вовсе не строительный батальон или полк связи), сведения об этом безусловно появились бы в подробных регулярных отчетах этих бригад смерти (т.н. Ereignismeldungen UdSSR), которые сохранились за интересующий нас период в полном объеме, и затем были бы использованы советской стороной как неопровержимое документальное доказательство вины немцев. Всего было создано 195 пронумерованных отчетов айнзацгрупп с 23.6.1941 по 24.4.1942. Из них до нас не дошел только отчет номер 158 от января 1942 года (Ronald Headland, Messages of Murder: a study of the reports of the Einsatzgruppen of the Security Police and the Security Service, 1941-1943, Fairleigh Dickinson Univ. Press, 1992, pp. 217-221). В отчетах подробно рассказывается об уничтожении евреев, коммунистов, партизан, но ни в одном отчете нет никакого упоминания об уничтожении поляков около Смоленска. Таким образом, информация, якобы услышанная Девилье от местных жителей, неверна от первого до последнего слова.

10. Деко сообщает, что с крестьянами Девилье общалась "во время ее пребывания в Катыни", при этом единственный случай пребывания он приводит для начала 1944 года. В то же время он цитирует саму Девилье:Об этом рассказывали крестьяне, пережившие ужасы немецких лагерей и вернувшиеся домой после войны.Более того, если это рассказали Девилье именно крестьяне в начале 1944 года, то почему они то же самое не рассказали комиссии Бурденко, которая так и опубликовала свой доклад с упоминанием мифического "строительного батальона 537"? Хотя не исключаю, что здесь что-то напутал в пересказе сам Деко.

В любом случае уже вполне очевидно, что доказывать свидетельство Девилье может лишь ее пристрастие к фантазированию (либо наличие у нее какого-нибудь душевного расстройства). Историческим доказательством эта байка служить не может, что должен был понять Ален Деко, которого все же называют историком.

Как и можно было ожидать, "катынские ревизионисты" приняли показания Девилье за чистую монету. Сергей Стрыгин и Владислав Швед в Тайне Катыни (М.:2007, с. 61) пересказывают данные из книги Деко, при этом фальсифицируя фамилию якобы друга Девилье Богуцкого, которого они называют Богуславским (Збигнев Богуславский, впрочем, тоже не значится в немецком списке):В Катыни в списках расстрелянных весной 1940 г. К. Девилье увидела фамилию не только дяди Христиана, но и своего друга Збигнева Богуславского... Позднее выяснилось, что в Козельском лагере в 1940 г. содержался еще один Збигнев Богуславский, полный тезка друга К. Девилье... Далее А. Деко пишет, что Катерина, "вернувшись в Польшу, встретила фронтового товарища (З. Богуславского)...".Цитируют они и якобы показания крестьян (с.100-101):Вернемся к известному нам «лейтенанту Красной Армии» Катарине Девилье. А. Деко отмечает, что во время ее пребывания в Катыни у нее было большое преимущество перед западными журналистами: она могла непосредственно, без контроля органов НКВД, общаться с населением. Местные жители рассказали Катерине, что немцы из 537 полка связи, дислоцированные в Катыни, «по пьянке многое рассказывали». В частности, они говорили: «Связной полк 537? Чушь. На самом деле они принадлежат к группе десанта «айнзатц-коммандо» ССII, а сейчас они прибыли с Украины, где уничтожили всех киевских евреев. А кого же они убивают здесь? Тоже евреев? Солдаты смеялись. О нет, более тонкая, ручная работа с револьвером....» (Деко. «Великие загадки...». С 273-274).

Местные жители даже назвали К. Девилье имена некоторых военнослужащих, многие из которых впоследствии звучали на Нюрнбергском трибунале. А. Деко был хорошо осведомлен относительно провального для советской стороны допроса 1 июля 1946 г. в Нюрнберге командира 537 полка войск связи Ф. Аренса (Деко. Великие загадки... С. 266). Однако, ссылаясь на свидетельство К. Девилье, он тем не менее назвал этот полк в связи с Катынским делом. Случайно ли? Возможно, потому что, по мнению Деко, 537-й полк войск связи служил прикрытием, как утверждали в немецкие солдаты, для «айнзатц-командо» СС II?

Во время передачи «Трибуна истории» на французском телевидении К. Девилье подверглась перекрестному допросу в прямом эфире со стороны ведущего французского специалиста по вопросам Центральной Европы Г. Монфора и бывшего польского военнопленного в советских лагерях, майора армии Андерса Ю. Чапского. Она вела себя очень уверенно и достойно выдержала это испытание, убедительно ответив на все вопросы (Деко. «Великие загадки...». С. 304).Как видим, авторов абсолютно не смутили приведенные выше вопросы. А последний "аргумент" умиляет особенно. Напомню ключевой момент из Деко:Если Кжепский пытался поймать ее на несоответствии ее показаний и доказанных фактов, она не терялась. С легким польским акцентом и спокойной уверенностью она отвечала:

«Что бы вам хотелось, чтобы я сказала? Я не изучала это дело, не читала книг и отчетов. Я рассказываю только о том, что видела и слышала, и все».То есть ее ответом на вопросы, ставящие ее свидетельство под сомнение, было тупое заявление о своей правоте. Типа: "Что вы тут лезете со своими фактами, кто тут очевидец - я или вы?!". И это Швед и Стрыгин называют "убедительным" ответом?

Впрочем, Стрыгин и Швед заверяют нас, что:Свидетельство К. Девилье заслуживает тщательного расследования, если учесть, что А. Деко также упомянул показания берлинского булочника Пауля Бредоу, служившего осенью 1941 года под Смоленском связистом при штабе группы армий «Центр». П. Бредоу в 1958 г. в Варшаве, во время процесса над Э. Кохом, одним из нацистских палачей, под присягой заявил: «Я видел своими глазами, как польские офицеры тянули телефонный кабель между Смоленском и Катынью». Во время эксгумации в 1943 г. он «сразу узнал униформу, в которую были одеты польские офицеры осенью 1941 г. » (Деко. «Великие загадки...». С. 275).

П. Бредоу также сообщил, что он лично слышал телефонные переговоры между Кохом и командующим группой армий «Центр» фон Боком о перевозке поляков на Восток, где их расстреливали. Известно, что связь для штаба группы армий «Центр» обеспечивал тот самый 537 полк связи, в причастность которого к расстрелу польских военнопленных не поверили в Нюрнберге («Эрих Кох перед польским судом». С. 161).Начнем с того, что звали Пауля не "Бредоу" (так могли бы звать англичанина), а Бредлов (Bredlow). Вот отрывок из польского издания книги Эрих Кох перед польским судом (Slawomir Orlowski, Radoslaw Ostrowicz, Erich Koch przed polskim sadem, Wydawn. Ministerstwa Obrony Narodowej, 1959):



Во-вторых, авторы (что Деко, что Стрыгин и Швед) без зазрения совести полагаются на показания о Катыни свидетеля из ГДР в варшавском суде в 1958 году. Что еще мог в тех обстоятельствах сказать такой свидетель? Что расстреливал НКВД? Эти показания ценны не более, чем показания Марко Маркова или Франтишека Гаека.

В-третьих, если бы авторы покопали бы хоть немного глубже, они могли бы найти, например, вот эту новостную заметку из Hamburger Abendblatt (6-7.12.1958, S.2):Перевод:Странный свидетель
Наш отчет - ap - dpa
Варшава, 6 декабря

На данный момент самым странным свидетелем в варшавском процессе против бывшего гауляйтера Эриха Коха стал 52-летний булочник из Восточного Берлина Пауль Бредлов. Бредлов заявил, что он видел, как Кох лично расстреливал из пистолета польских беженцев.

К тому же свидетель сообщил, что он видел в 1941 году в Катыни пленных польских офицеров, а позже узнал их среди мертвецов в известных массовых захоронениях в Катынском лесу. Этим он указал на то, что 10000 польских офицеров были расстреляны не Советами, а немцами.

Когда защита запротестовала и стала подвергать его перекрестному допросу, Бредлов сказал, что его заставило приехать свидетелем в Варшаву Министерство иностранных дел ГДР (Советская зона), хотя сам он несколько раз отказывался от таких приглашений.

Новостное агентство советской зоны ADN в пятницу говорило о "сенсационном свидетельстве" Бредлова, не упоминая о его публичном признании в том что он - недобровольный свидетель.Итак, Бредлов - свидетель из коммунистической ГДР, которого против воли привезли выступать свидетелем в коммунистическую Польшу. Одним словом, с ним вопрос закрыт.

"Показаниями" Девилье и Бредлова Владислав Швед размахивает как флагом при всяком удобном случае. Бредлов и Девилье упоминаются в заметках "52 вопроса о Катыни", "Ещё раз о записке Берия", Бредлов упоминается в заметках "Честный взгляд на Катынь", "Катынь. Что дальше?" (все заметки на сайте http://www.hrono.info/avtory/shwed_vn.html). При этом все время звучат обвинения в "игнорировании", "замалчивании" этих "свидетелей". Вот, например, отрывок из "Честного взгляда":Напомним, что в 1958 г. в Варшаве в ходе судебного процесса над бывшим гауляйтером Польши Э.Кохом, берлинский булочник, бывший связист 537 полка связи вермахта Пауль Бредоу, служивший осенью 1941 года под Смоленском, под присягой заявил: «Я видел своими глазами, как польские офицеры тянули телефонный кабель между Смоленском и Катынью». Во время эксгумации в 1943 г. он «сразу узнал униформу, в которую были одеты польские офицеры осенью 1941 г.».

Этот факт был изложен в книге польских журналистов С.Орловского и Р.Островича «Эрих Кох перед польским судом». Но в современной Польше об этом предпочитают не вспоминать, так как якобы в «народной» Польше «правда» о Катыни была не возможна."Этот факт" был изложен не Орловским и Островичем (которые писали лишь о якобы телефонных переговорах между Кохом и фон Боком), а Аленом Деко, но ладно, это мелочь. Тут интереснее другое - Швед уже называет Бредлова "бывшим связистом 537 полка связи вермахта". Постойте-ка, г-н Швед, а разве 537-й полк связи не был прикрытием для некой мифической айнзацкоманды, согласно Девилье? И как же Бредлов умолчал о таком "факте"? Разберитесь уже в своих "свидетелях"!

На самом деле "показания" Девилье и Бредлова представляют интерес лишь для исследователей советской дезинформации зарубежом, еще может быть для психиатров. Из вышеизложенного уже должно быть очевидно, почему историки не воспринимают их всерьез. Впрочем, стоит упомянуть, что "показания" Девилье были разобраны еще в 1965 году Здиславом Шталем (Zdzislaw Stahl, "Katynskie echa w 25-lecie zbrodni", Dziennik Polski i Dziennik Zolnierza, nr. 159, Londyn, 6.7.1965; перепечатано в Katyn. Wybor publicystyki 1943-1988 i Lista Katynska, Londyn Polonia, 1988, s. 134, 135).

Так что Швед, мягко скажем, опоздал со своими сенсациями.

Кстати, раз уж мы здесь говорим об айнзацкомандах, стоит разобрать еще один момент в книге Стрыгина и Шведа, прекрасно показывающий с кем, собственно, мы имеем дело. Тайна Катыни, с. 99:О том, что после оккупации немцами Смоленска, в его окрестностях находились польские офицеры, свидетельствует рапорт командира айнзатцгруппы при штабе группы армий «Центр» Франца Стаглецкера на имя начальника Главного управления имперской безопасности Рейнхарда Гейдриха о действиях группы за период с августа по декабрь 1941 г, в котором указывается: «... Выполнил главный приказ, отданный моей группе,- очистил Смоленск и его окрестности от врагов рейха - большевиков, евреев и польских офицеров» (оригинал хранится в архиве нью-йоркского «Идиш сайнтифик инститьют», копия - в архиве Союза антифашистских борцов в Праге).Ситуация совершенно анекдотическая.

Во-первых, стыдно людям, пишущим на такие темы, не знать, что по-русски надо писать не "Стаглецкер", а "Шталекер" (Stahlecker).

Во-вторых, стыдно людям, претендующим на серьезность, не знать, что Франц Вальтер Шталекер руководил айнзацгруппой А и зверствовал в интересующий нас период в Прибалтике, а значит в Смоленске не убивал ни евреев, ни большевиков, ни польских офицеров (см., например, книгу The Einsatzgruppen Reports, указанную выше). Айнзацгруппой Б, которая действовала в Смоленске, в интересующий нас период руководили Артур Небе и Эрих Науманн.

В-третьих, стыдно не знать, что сводный отчет (Gesamtbericht) Шталекера за время с начала "работы" айнзацгруппы А по 15 октября 1941 года (то есть как раз интересующий нас период) - документ весьма известный, приводился как доказательство в Нюрнберге (документ L-180/USA-276, опубликован в Trial of the major war criminals before the International Military Tribunal, 1949, vol. XXXVII, pp. 670-717; подлинник есть в РГВА ф.500, оп.4, д.93). Стоит ли говорить, что данная информация в подлинном докладе не фигурирует?

Существует также сводный отчет Шталекера с 16 октября 1941 года по 31 января 1942 года. В нюрнбергских материалах он опубликован лишь частично (документ PS-2273, Trial ... op. cit, vol. XXX, pp. 71-80), однако подлинник есть в Российском Государственном Военном Архиве (ф.500, оп.4, д.92), а копия - в United States Holocaust Memorial Museum. Г-да Швед и Стрыгин могут пойти в РГВА и убедиться, что во втором отчете тоже нет ни слова об убийстве польских офицеров под Смоленском.

Более того, как уже было показано раньше, об убийстве поляков должны были бы сообщать не только сводные, но и рутинные отчеты айнзацгрупп, но они об этом молчат.

В-четвертых, чтобы сообразить, что если бы такой документ существовал, то советская сторона его непременно использовала бы, не надо быть гением - надо просто иметь мало-мальски функционирующий головной мозг.

И вот эти люди хотят, чтобы историки воспринимали их всерьез?

Замечу, что в данном случае Стрыгин и Швед не ссылаются вообще ни на один источник. Первоисточником для них мог послужить пресловутый Виктор Илюхин. Вот цитата из его статьи "Катынское дело по Геббельсу": В печати были ссылки на рапорт начальника «Айнзатцгруппы "Б"» при штабе группы армий «Центр» Франца Стаглецкера на имя Гейдриха о действиях группы за период с августа по декабрь 1941 г., где среди прочего указывается: «...Выполнил главный приказ, отданный моей группе, – очистил Смоленск и его окрестности от врагов рейха – большевиков, евреев и польских офицеров». Оригинал документа хранится в архиве нью-йоркского «Идиш сайнтифик инститьют», копия есть в архиве Союза антифашистских борцов в Праге. Утверждение Илюхина еще более потешно - он называет наименование айнзацгруппы - "Б".

А вот комментарий Илюхина порталу km.ru (23.11.2008):Я могу сказать: есть рапорт немецкого офицера Стаглецкера, командующего особой группой. За войсками же шли специальные команды, которые наводили свой «порядок», расстреливая коммунистов, евреев и так далее. Так вот, Гейдриху (начальник Главного управления имперской безопасности. – Прим. KM.RU) Стаглецкер писал: «Я выполнил тот приказ, который поставлен был передо мной: я очистил Смоленск и окрестности от евреев, большевиков и поляков». Кроме того, есть ведь очень много свидетелей, которые были очевидцами всего того, что произошло. Это сейчас на доказательства, которые ранее представляла советская сторона, никто не хочет обращать внимания.Но, собственно, не так важно кто именно первым вбросил эту нелепую фальшивку. Важно то, что ее бездумно, как попугаи, используют видные "катынские ревизионисты".

Но вернемся к свидетелям. Стрыгин нашел в Архиве внешней политики Российской Федерации два свидетельства, которые они вместе со Шведом используют в книгах и статьях.

Первое - свидетельство Вильгельма Шнайдера. В приложении к Тайне Катыни оно приведено полностью (с. 481-485), и вот как его обыгрывают Швед и Стрыгин в основном тексте (с. 102):Интерес представляют показания, которые, немецкий гражданин Вильгельм Гауль Шнейдер 5 июня 1947 г. дал капитану Б. Ахту в г. Бамберге, в американской зоне оккупации Германии. Шнейдер заявил, что во время пребывания в следственной тюрьме «Tegel» зимой 1941/42 г. он находился в одной камере с немецким унтер-офицером, служившим в полку «Regiment Grossdeutschland», который использовался в карательных целях. Этот унтер-офицер был обвинен в подрыве боевого духа народа, или пораженчестве и приговорен к смерти.

Он рассказал Шнейдеру, что «поздней осенью 1941 г., точнее в октябре этого года, его полк совершил массовое убийство более десяти тысяч польских офицеров в лесу, который, как он указал, находится под Катынью. Офицеры были доставлены в поездах из лагерей для военнопленных, из каких - я не знаю, ибо он упоминал лишь, что их доставляли из тыла. Это убийство происходило в течение нескольких дней, после чего солдаты этого полка закопали трупы» (Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд 07, опись 30а, папка 20, дело 13, л. 23.). Вспомним дневник польского офицера, который был опубликован в испанской газете «АВЦ». Совпадение налицо. Однако налицо лишь бездумное цитирование источников без какой-либо попытки анализа.

1. В письме от 2.4.1947 Шнайдер писал:Я имею возможность сообщить Министерству обстоятельные данные о том, какой немецкий полк произвел убийство польских офицеров в Катынском лесу. Это не был разведывательный полк (Heeresnachrichten) 537.Но если убийство совершил не полк или батальон 537, значит свидетели из доклада Бурденко врали. Более того, показания Шнайдера абсолютно не состыкуются и с остальными "свидетелями" Стрыгина и Шведа (см. выше и ниже).

2. Абсурдно полагать, что элитному полку вермахта дали бы задание в перерыве между тяжелыми боями казнить несколько тысяч польских офицеров, когда этим должны были заниматься орудовавшие в Смоленской области палачи из айнзацгруппы Б.

3. Согласно показаниям советских свидетелей в докладе комиссии Бурденко, к октябрю абсолютное большинство поляков было уничтожено. Более того, казни якобы проходили в течение как минимум двух месяцев, может даже больше - в показаниях же Шнайдера всех убивают за несколько дней.

4. Согласно показаниям Шнайдера, поляков привозили на поездах ("их доставляли из тыла" - откуда?). Согласно советскому докладу, лагеря О.Н. были захвачены вместе с поляками, часть поляков разбежалась, их находили и казнили. Ни о каких поездах не упоминается.

5. Кроме показаний Шнайдера не существует никаких свидетельских или документальных сведений, которые свидетельствовали бы о том, что в указанный период "Великая Германия" находилась под Смоленском сколь-нибудь длительное время или вообще имела какое-либо отношение к катынскому преступлению.

Врет либо Шнайдер, либо его источник. Но есть все основания полагать, что врет именно Шнайдер, и что никакого источника не было. Дело в том, что его ловили на вранье и по другому поводу. Немецкий журналист Гюнтер Пайс, расследовавший обстоятельства неудачного покушения на Гитлера Георгом Эльзером в 1939 году сообщил о Шнайдере следующее (Guenter Peis, "Zieh' dich aus, Georg Elser!", Bild am Sonntag; за полный текст цитат я благодарен Гансу Ульриху Коху, сотруднику Georg-Elser-Arbeitskreis Heidenheim):

[номер газеты от 8.11.1959] Вильгельм Шнайдер из Бамберга, бывший член польского подпольного движения, заявил под присягой, что покушение планировалось и должно было быть осуществлено его организацией в сотрудничестве с лондонским бюро СДПГ в изгнании и с британскими службами.

В более длительной беседе Вильгельм Шнайдер не смог привести доказательств в пользу такого утверждения.

[номер газеты от 27.12.1959] Вильгельм Шнайдер из Бамберга в прошлом году подготовил аффидевит [eine eidesstattliche Versicherung] о том, что покушение планировалось и должно было быть осуществлено его организацией в сотрудничестве с лондонским бюро СДПГ в изгнании и с британскими службами.

В более длительной беседе Вильгельм Шнайдер не смог привести доказательств в пользу такого утверждения.

Он даже не смог вспомнить того, в какой колонне была помещена адская машина. По его данным, бомба была смонтирована в колонне 7 ноября 1939 года в 12 часов дня.

То есть в то время, когда в зале Бюргерброй-Келлер участники противовоздушных учений ели свой обед.

На самом деле Эльзер установил бомбу в колонну ночью, когда в пивной никого не было. К тому же на основании тщательного анализа свидетельских показаний и документальных материалов было достоверно установлено, что Эльзер действовал в одиночку (см. Anton Hoch, "Das Attentat auf Hitler im Muenchner Buergerbraeukeller 1939", Vierteljahrshefte fuer Zeitgeschichte, 1969, Heft 4, S. 383-413). Таким образом, Вильгельм Шнайдер - серийный, патологический лжесвидетель. В "52 вопросах" Швед негодует - почему, мол "игнорируется" свидетельство Шнейдера. Да вот именно поэтому.

Другим таким лжесвидетелем был некий Вацлав Пых, показания которого Сергей Стрыгин обнаружил в АВП РФ. В архиве хранится перевод длинного заявления начала 1953 года, сделанного по следам расследования комиссии Мэддена (полный текст ранее был доступен по адресу http://katyn.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=814). Текст этот был переправлен советской делегации в Нью-Йорке. Ключевой момент в свидетельстве Пыха следующий:
После окончания организации лагеря в Радзивиллове, меня вызвали в НКВД, где мне сообщили, что обо мне собраны все сведения, на основании которых нет препятствий тому, чтобы я работал в качестве сотрудника НКВД, разумеется, если я на это согласен.

Я согласился и в мае 1940 г. был внесен в список секретных сотрудников НКВД, взяв себе псевдоним "СЕМП".В принципе, на этом с Пыхом можно было бы и закончить. Но ради интереса давайте посмотрим, какие байки наплел этот агент НКВД, и как его используют "катынские ревизионисты". Тут замечу, что красноречиво и в основном логично о Пыхе высказался ЖЖ-юзер sfrandzi, на которого не могу не сослаться.

Основной прокол Пыха - в датировке. Он утверждает, что приехал в лагерь "2-О.Н." перед эвакуацией, почти тут же лагерь был захвачен немцами, после чего польских военнопленных стали постепенно куда-то вывозить. Когда Пых в бараке остался один, его отвезли к "к начальнику Арнесу или Арне" в Катынский лес. Вот часть из якобы состоявшейся беседы:После того, как я показал, меня спросили, сколько времени я нахожусь здесь. Я соврал, заявив, что больше месяца, в то время как в действительности находился всего несколько дней.Сразу же после беседы Пыха якобы неудачно попытались расстрелять и кинули в яму с другими (уже расстрелянными) поляками. Из этого следует, что максимум к концу июля все военнопленные из лагеря были расстреляны.

Это, конечно, в корне противоречит свидетельским показаниям, данным перед комиссией Бурденко, где речь шла о расстрелах в августе-сентябре. Противоречат расстрелы в июле и тому простому факту, что на большинстве трупов в Катынскому лесу были надеты зимние шинели и теплое белье. Если этот факт еще можно с трудом втиснуть в рамки доклада Бурденко, то показания Пыха с ним несовместимы.

Однако, противореча докладу Бурденко по данному важному пункту, Пых опирается на него в других деталях.

1. Пых, как и доклад Бурденко, говорит о лагерях для военнопленных поляков около Смоленска в 1941 году. Однако из советских же документов нам известны все лагеря с военнопленными поляками на тот период, и среди них нет лагерей в непосредственной близости от Смоленска (см., например, справку Воробьева о местонахождении польских военнопленных и интернированных и их трудоиспользовании от 22.5.1941 и докладную записку Чернышева и Сопруненко о наличии военнопленных и интернированных в лагерях НКВД от 22.6.1941; опубл. в Катынь. Март 1940 г. — сентябрь 2000 г. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы, М.:2001, док-ты 151 и 155) . То есть Пых врет.

2. Название лагеря - "2-О.Н." также взято из доклада Бурденко. Лагерь с таким названием в подлинных документах НКВД и, в частности, ГУПВИ не значится.

3. Взято из доклада Бурденко и имя "начальника Арнеса (или Арне)". Взято прямо с ошибкой - это был Аренс, а не "Арнес".

Однако, согласно показаниям полковника Альберта Беденка, именно он до конца ноября 1941 года был командиром 537-го полка связи, и лишь в конце ноября командиром стал Фридрих Аренс (см. 5 том материалов комиссии Мэддена, стр. 1249 и далее).

Показания Беденка особенно ценны, потому как если бы катынское преступление было делом рук 537-го полка связи, Беденку было бы не выгодно прикрывать собой настоящего преступника - он сам в таком случае попадал бы под прицел, называясь командиром 537-го полка связи как раз за тот период, когда в Катыни якобы убивали польских офицеров.

Более того, показания Беденка (а также Аренса, Оберхойзера и других) подтверждаются документально. На сайте торговца военным антиквариатом Андрэ Хюскена удалось найти характеристику на полковника Беденка от 1 марта 1944 года, составленную генералом Лотаром Рендуличем (http://www.german-militaria.de/details/d36029.html).



К сожалению, на сайте выставлены сканы низкого разрешения, но при увеличении можно разглядеть строчку "16.10.40 - 25.11.41 Kdr. H.Nachr.Rgt. 537", то есть "16.10.40 - 25.11.41 командир полка связи 537".

Правда сам Беденк говорил о том, что он был командиром до 20 ноября, но он свидетельствовал более 10 лет спустя, не имея перед собой документов, так что ошибка в несколько дней не играет роли.

Таким образом, говоря о "начальнике Арнесе" в июле 1941 года Пых опять врет. О противоречии показаний Пыха тем же показаниям Шнайдера я уж вообще молчу.

4. Врет он и когда практически повторяет сведения доклада Бурденко о "рабочем батальоне № 537". В докладе Бурденко фигурировал "537-й строительный батальон". На самом деле, как указано выше, это был не батальон, а полк, и не строительный (или рабочий), а полк связи (см. также Lexikon der Wehrmacht, Heeresgruppen-Nachrichten-Regiment 537).

5. В более ранних заявлениях Пыха версия о посещении им лагеря не упоминается. 06.03.1952 Пых писал в письме в радиопередачу Fala 49 (T. Wolsza, "Konfabulacje Wacława Pycha w sprawie zbrodni katyńskiej (1952 rok)", Polska 1944/45–1989. Studia i Materiały, 2011, t. 10, s. 15-16):

Эта позорная ложь возмущает меня тем более, что я точно знаю относительно катынского дела, я знаю, что там произошло, как это произошло. Я разговаривал с людьми из этих лагерей незадолго до того, как они были захвачены нацистами.

Понятно, что это не может быть описанием его пребывания в лагере "2-О.Н.". 25 марта Пых писал в письме в партийную газету Sztandar Ludu (ibid., s. 16):

В августе 1941 года мы добрались до лагеря в Старобельске, и здесь я узнал, что польские офицеры незадолго до нас уехали в лагеря под Смоленском, Козельском и другие, и что Старобельск предназначен для тех, кто собирался строить аэродром для тяжелых бомбардировщиков. [...] Во время строительства вышеупомянутого аэродрома я разговаривал с солдатами, унтер-офицерами и офицерами, которые приехали из всех лагерей, в том числе из лагерей под Катынью; из этих разговоров я также узнал, что вблизи Катыни еще есть польские офицеры, и что солдаты прибудут к нам, а офицеры отправятся на офицерский сборный пункт. В октябре 1941 года мы поехали в Тоцкое, чтобы организовать польскую армию, и я обнаружил, что в Тоцкое приехало много офицеров, больше, чем нужно для заполнения должностей. То есть вражеской пропаганде здесь нанесен удар, вы абсолютно не можете верить в то, что русские убили польских офицеров в Катыни [...]. Сегодня, по прошествии более 10 лет, я забыл много фактов, забыл много имен, которые, несомненно, имеют большое значение для сегодняшнего дела - как никто не предполагал, что англосаксы способны на такую жуткую подлость - обвинить героический Советский Союз в убийстве в Катыни, независимо от этого, я считаю, что после правильной организации дела и подготовки свидетелей можно нанести решительный и окончательный удар по этой злобной пропаганде [...]

И опять никакого упоминания о посещении им лагеря "2-О.Н.". Со свидетельством Пыха все очевидно. Причем было очевидно и польским спецслужбистам, которые не воспользовались пропагандистским предложением Пыха. Даже Швед и Стрыгин относятся к нему с определенной настороженностью (Тайна Катыни, с. 94):Заявление В. Пыха, не считая сведений о Катыни, по своей сути является фактическим доносом на неблагонадежных поляков, служивших в армии Андерса. Оно вызывает много вопросов. Пых вернулся в Народную Польшу в декабре 1947 г., но «сдать антисоветчиков» решил лишь спустя 5 лет. Тем не менее с учетом того, что в настоящее время найдены документальные свидетельства существования лагерей особого назначения под Смоленском, заявление В. Пыха представляет интерес большим количеством указанных в нем фамилий, фактов и подробностей. Однако все они требуют тщательной проверки.Тем не менее, сетевые "ревизионисты" носятся с этим документом по форумам. Сам Стрыгин впервые рекламировал его в Сети как содержащий "уникальную информацию об истинных обстоятельствах Катынского дела". А бывший (к счастью) депутат Савельев даже запрашивал о Пыхе Генпрокуратуру.

В общем, беда с этими "катынскими ревизионистами". Все, что они могут - это "наскребать по амбарам" разный маргинальный исторический мусор (лжесвидетелей, типа Девилье, Йохансена, Тартаковского, Бредлова, Пыха, Шнайдера, да фальшивки типа "рапорта Стаглецкера") и "лепить" из этого мусора свою "версию" произошедшего, закрывая глаза на отсутствие сколь-нибудь действительно достоверной информации, которая могла бы их "версию" подтвердить.